Хотя Израиль и создавался, в определённой степени, как своего рода ответвление русской культуры, и русское прошлое все еще проступает то там, то здесь, все же несколько поколений насильно оторванных от России-Матушки сделали свое: в преддверии появления массовой репатриации конца восьмидесятых – начала девяностых израильское общество уже достаточно сложилось для того, чтобы почувствовать себя эмоционально далёким от присоединяющихся к нему новых репатриантов. Лишь в отдельных немногочисленных случаях рядовые израильтяне испытывали симпатию по отношению к репатриантам, да и то чаще всего по ошибочным причинам, в результате какой-то анахронической ностальгии по «Яшкам в рубашках», так что не раз репатрианты были поражены архаичностью представлений коренных израильтян обо всем, что касалось России.

Израильское общество не монолитно, целые группы и отдельные его представители проецируют свои надежды и страхи на «русских», и я постараюсь навести в этом некий порядок. Я не намереваюсь быть рупором «русских», моя задача значительно скромнее – я хочу, насколько это возможно, отразить картину, представляющуюся мне объективной.

«Русским» не просто смириться с тем, что они «русские», но они начинают привыкать. Они предпочли бы называться евреями из России, Украины, СССР и т.д., но им приклеили «русский» ярлык: «Там мы были «евреями», здесь нас сделали «русскими», – жаловались, как известно, многие. На деле же, люди, которым исполнилось сегодня шестьдесят-семьдесят,– первое поколение, для которого русский язык является основным или единственным, после того, как их родители отказались от идиша.

После Второй мировой войны евреи – жители крупных русских городов – прошли процесс полной адаптации в русской культуре и стали не просто неотъемлемой, а значительной ее частью. Эта русско-советская культура, самыми яркими создателями и представителями которой стали евреи, была космополитична и открыта – факт, направивший позднее многих евреев из крупных русских городов, в первую очередь Москвы и Петербурга, прямиком к их потерянному еврейскому самосознанию и к сионизму, другими словами – к Израилю.

Русскоговорящие евреи старой черты оседлости, напротив, продолжали развивать, как своего рода признак статуса, свою русскую культуру, воспринятую ими не так давно, в ее местном варианте. Они видели себя представителями высшей культуры в недостаточно культурном окружении, и сами превратились в своего рода колонию воображаемого русского центра. Похожее происходило с евреями в других странах диаспоры – задумайтесь, например, о «франкофилии» левантийских евреев или о «германизме» богемских евреев.

Территориальные различия всегда играли значительную роль: репатриация из Советского Союза после Шестидневной войны началась, как известно, с Грузии, после отважного обращения грузинских евреев к властям («Письмо восемнадцати семей»). Грузинские евреи, по всей видимости, самая неоцененная в Израиле из всех общин.

Евреи никогда не воспринимались в Грузии как проблема или угроза: традиционное место «еврея» занимали армяне. Советская власть не была в Грузии особенно обременительна, и первые репатрианты из Грузии привезли с собой уклад, не соответствовавший ни польской буржуазной модели, ни сионистско-социалистической. Вместе с тем, они привезли с собой кавказское достоинство и особый семейственный быт, абсолютно чужды и еврейской общине из Восточной Европы, и общинам из арабских ближневосточных стран, откуда приехали евреи ислама. Кроме того, у грузинских евреев не было естественной группы поддержки, как у ашкеназских евреев или у бухарских (в виде старожилов бухарской общины и в виде общины выходцев из Ирана, говорящих на похожем языке), именно поэтому грузинские евреи как бы «упали между стульев». Будучи легкой мишенью для жестокого юмора, эта община страдала – и совершенно несправедливо – от унизительного, расистского и глупого отношения, превратившись в удобную боксерскую грушу и для восточных, и для «русских» евреев. Эта община предпочла замкнуться в себе, и лишь в последнее время ее богатая культура – и традиционная, и получившая развитие южных городах Израиля – начала постепенно проникать на израильскую арену. Однако слово «грузин» еще по-прежнему остается бранным словом.

Хотя грузинские евреи действительно не считают себя «русскими», есть интересная тенденция ассимиляции молодых грузинских евреев в русскоговорящей общине Израиля. Русский язык и здесь по-прежнему является признаком статуса.

Бухарские евреи – это ответвление персидского еврейства времен Средневековья и даже 19 века, и они связаны семейными и культурными узами с евреями Афганистана и Мешхеда. Присоединение к России в конце 19 века благоприятно сказалось на них, многие преуспели в бизнесе и построили себе квартал в Иерусалиме. В начале двадцатого века в Иерусалиме процветала их культура и литература на восточно-персидском наречии, которое назвали «бухарским языком», поскольку большинство евреев Самарканда и других городов Средней Азии – выходцы из Бухары.

Создание Советского Союза и герметичное закрытие его границ привело к полному разрыву между двумя частями общины – той, что в государстве Израиль, и той, что в Средней Азии; и на протяжении десятилетий советской власти различия между обеими частями общины усиливались. Так же как и в Грузии, в советской Средней Азии советскому режиму не удалось полностью разрушить уклад внутренней жизни, как это случилось в России и Украине, и бухарские евреи смогли сохранить основы своего национального самосознания и традиционной жизни. В годы Второй мировой войны советская Средняя Азия заполнилась евреями, переселенными с европейских территорий, и в их числе русско-советскими евреями и многочисленными беженцами из Польши. После окончания войны многие советские евреи, в основном из Украины, предпочли остаться. Их жизнь была достаточно благополучной, советская власть нуждалась в их квалифицированном труде, а «европейское» население составляли «русские» и многие другие (например: немцы, литовцы, переселенные крымские и казанские татары, армяне и евреи), так что официальный антисемитизм практически их не затрагивал. Более того, эти советские евреи даже восстановили свою собственную общинную жизнь, полностью разрушенную в тех местах, откуда они прибыли. Их жизнь была в достаточной степени колониальной, они жили на стыке между мусульманским большинством, местной традиционной еврейской общиной и русскоговорящим культурным окружением. Обе общины, советских-ашкеназских евреев и бухарских евреев, не поддерживали особенно тесных отношений, однако члены обеих групп знали о существовании альтернативного, с их точки зрения, образа жизни.

Бухарских евреев, постоянно приезжающих в Израиль, встречали и поддерживали старожилы – члены их общины. После развала Советского Союза многие среднеазиатские евреи, также как и кавказские – и грузинские евреи, и «горские» или «кавказские евреи» – предпочли эмигрировать в Россию, Европу или Америку. Во всех этих странах они создали организованные собственные общины и им удалось устроить – зачастую при поддержке зарубежных общин, в том числе и ХаБаДа, с которым у «бухарцев» сложились весьма нежные отношения – еврейскую жизнь, включавшую еврейские школы, иешивы, благотворительные организации. В то же время в их среде усилилось влияние ШаСа, и они переняли, как в России, так и в Израиле, признаки «восточной» израильской культуры. В России и в общинах евреев – выходцев из СССР за пределами Израиля восточные евреи стремятся стать для ашкеназских евреев образцом общинной жизни. Так, восточные евреи составляют большинство в еврейских школах в городах, традиционно населенных ашкеназами, как например, в Москве. Многие из них жертвуют на еврейские и израильские цели и нужды.

Среди репатриантов семидесятых годов существовали две противоположных тенденции: стать абсолютным израильтянином, погрузиться в ивритскую культуру, зачастую утрированно, или остаться самим собой. Эти тенденции имели место, разумеется, и в следующих волнах репатриации, однако в делении между ними количественные различия сыграли решающую роль. Это правда, что многие репатрианты все еще считают, что их русская культура богаче, и правда, что существует пока, в определённой степени, высокомерное отношение к примитивным местным уроженцам, частично перенесённое из прошлой советской жизни («чего, по-русски не понимаешь?»), однако мне кажется, что это маргинальные явления и израильское общество преувеличивает их масштабы. Действительно, часть «русской» молодёжи в Израиле предпочитает говорить и читать на русском языке, но этот факт связан также и с тем, что рынок русской литературы обширнее и дешевле. Напротив, я бы подчеркнул мощь ивритской культуры, добровольно выбранной многими евреями из СССР – наряду с их русской и другими культурами. Как сказал мне мой друг – уроженец Иерусалима, и кстати, антрополог, занимающийся, в частности, изучением выходцев из СССР: «Меня по-прежнему удивляет то, что вы выбрали мою варварскую юную культуру». На самом деле в этом и суть: израильтяне все еще не уверены в своей культуре, и поэтому несколько ревностно к ней относятся. Впрочем, десятки, а может быть и сотни тысяч «русских» укрепляют ее, а не подрывают. Вместе с тем, они не хотят отказываться от своего культурного прошлого, которому иной раз и нет замены. В глазах «русских» это положение понятно само собой, но израильтянами оно воспринималось как угроза. Дело дошло до анахронических запретов разговаривать на русском языке в школах, до «крестового похода» на искажённо представленную русскоязычную прессу и т.д. Однако настойчивость репатриантов из СССР в сохранении своей культуры привела как к обогащению культурного фона в Израиле, а соответственно, и к осознанию сосуществования разных культур, так и к расшатыванию израильского коллективного этноса.

http://www.eajc.org/

фото: http://www.sem40.ru/